| Комментарий: | Предстрочья писем.
Я рыжий, страшный, и смешной,
я ограничен птичьим небом,
корявой коркою земной,
холодной водной глубиной,
лесной зеленою стеной,
страной, больной насущным хлебом,
и женщиной...,
и не одной,
что нехотя играют мной
что б я не делал,
где б я не был.
*
Это нормальное состояние
От роду рыжего человека:
На вопрос «Кто виноват?»
Отвечать:
Я!
*
В этой комнате
Пахнет нежностью,
Пахнет свежестью
Стёкол битых.
В этой комнате
Пахнет бережностью
Капель тронутых,
Но не испитых.
За окном
Куролесит солнце
Путь привычный,
Немного птичий,
А по крыше,
по самой кромке,
Опьяненный
Собственной негою,
За голубкой
Голубь бегает.
В этой комнате
Понимаю,
Принимаю
Первое мая.
Принимаю
Девятое мая,
В эти дни начиная
Грустить,
В этой комнате
Я один.
*
Там, за решеткой,
уже апрельно,
здесь тот же сумрак,
и та же тяжесть,
пишу письмо
ты, не зная, поверишь
что у меня
«по прежнему всё в порядке»
(Вот только дождик
тревожит крышу,
и отдаётся звук
в голове,
Вот только в чаще,
всё чаще слышно
как заливается соловей.
В грязной луже
берёз отраженье,
искаженье непередаваемо,
Жизнь бьёт ключом
и одно утешенье,
что всё это
сердце ещё переваривает.)
*
Когда луны краповый лик
приемлет сердце моё в ковш,
и ввысь несёт,
гляжу с земли
на сердца слез бесцветный дождь.
Иду без сердца -
не один -
живу без сердца -
как и все -
а над горами свод звездист:
блуждают крапинки сердец.
Иду с цветами -...-
наплевать.
Гляжу на небо -...-...,
но молчу,
а сердце может целовать
Венеры бдящую свечу.
- Поймёшь ли ты, мой дальний друг,
агогику убогих строк,
и рифмы бережной игру,
и ... сердце над горой.
*
Нездоровье моё, нездоровье,
Ни тепла, ни силы в плечах
Раздаровано, разворовано,
И растеряно по ночам.
*
(на языке молодых)
Впусти в себя холод
Это солнце сквозь облака
И долго держись
За сквозняк
Пока не заледенеешь.
Впусти в себя холод
Пьяный дворник
Под клёном
Услало обмяк
Он так молод
Он сметает с планеты
Пыль денег.
Впусти в себя холод
3адолго до ночи зимы
Задолго до стрел
Отлетаний
Скитаний
Сумы и тюрьмы.
Впусти в себя холод
О как сексуально стоят дымы
Российских страданий
Пока ты молод.
Впусти в себя холод...
*
Когда вам трудно и не в мочь,
И грудью ночь,
И ночь спиною,
И вам никто не смог помочь -
Читайте Пушкина запоем.
Когда бессмертье - два крыла
Поизорвет в безверие перья:
«Не огорчитесь - жизнь была
Хотя бы раз, по крайней мере.
*
Люди порой умирают,
Но ещё жив ты,
Радуйся,
О счастливчик!
*
Ночью вызвездило,
Звезды укутались в тучи,
Я вышел на войну со страхом,
Мышью летучей
Он обрушился
На мою правду
Измученную.
*
Игорь -
предстрочье писем;
играм в слова не верю,
ибо когда Алиса
на лепестке сидит -
кажется, что над нею
кружится слово серое,
дайте ей насладиться -
не близок путь впереди.
А Игорёк -
одёжка,
сброшенная объемно,
чтоб никого не трогал
вопрос: а что же внутри -
всем дождь,
а за стежкой дождик,
всем бог,
а за гранью божик,
за гранью свои дороги
и сказочные фонари.
*
Медуза Горгона.
Мишени глаз -
окошки в неизвестность,
и змеев влас
зелёные подвески.
Испуг-гипноз,
и брос-
ко
безобразно
вдыхает воз-
дух
рот,
но душат горло
спазмы.
*
Я целый день не дышал
свежим воздухом,
Дерево и то пошло бы куда-нибудь,
На небе туч вата беззвёздная,
Господи, что у тебя там на небе.
*
Как стала правдива поэзия.
Как стала противна -
повеситься.
Зажрались, вчерашние гении,
Сегодняшние...
да где они?
Едва из яйца проклюнется:
- У нас инкубатор, умница.
- У нас институты, маленький,
научим тебя писаленьки.
В поэзии нашей осень.
Ноябрь.
Грязь.
И небо беззвёздное.
*
Все
по двое,
по двое,
даже дети.
А я один.
листом кленовым зеленым
падаю с ветки.
Тихий дождливый октябрь
послеармейской осени,
костёр из листьев,
воздух искрами ряб,
снежинками-звёздами.
Заставляю себя влюбиться,
насильно,
в самую красивую
из ненамазанных
и незамужних,
Но всё равно тоскливо
вечером октябрьский дождливым
одному идти.
*
Ещё поэзия жива,
Хотя построчно продаётся,
И нас не трогают слова
Состряпанные рифмоплётством,
Ещё поэзия жива,
Ещё видна тропа скитальца,
И по обочине!
Трава
Высасывания из пальца.
Ещё поэзия жива
В глубинах душ исповедальных
Её не трогает молва,
И парадизма гниль подвальная.
Ещё поэзия жива
И самородками высоцка,
И не один ещё, не два
Их отражается в колодце.
*
Измаяковщина.
«Послушайте
Ведь если стихи не читают,
значит это кому-нибудь нужно»
Стихи читают,
(Было б что читать).
Писалось раньше «слова ради» -
Теперь доверено копать
Читателю
В растиражениях тетрадей.
*
Русский язык
Томная, тусклая, тупая ночь,
Что ты в деревьях ветвями шумишь?
Я не могу тебе ничем помочь.
Дремлет чуткий камыш.
*
Напрасные труды руды,
Когда руда
Не стала сталью.
*
ПОЭТ И ТОЛПА
Рыцарь уставший, спотыкающийся,
Бредущий по дороге жизни
К ближним звёздам за дальние
Скалы,
Да не спеши ты.
Нет ничего там, такая ж долина,
Такие ж острые камни,
И звёзды ближе не станут,
И минет
Жизнь и надежда канет.
И посмеются, воспоминая,
На месте сидящие жвачные:
«Прошел мимо нас Геракл-Манас
А толку?
И это значит.
Что правильно мы живём:
Жуём и жуём и жуём.
*
Привет всем тем,
кто пишет вне систем,
Приоткрывая прану
подсознанья,
Не понимая -
нет непониманья,
Есть нежеланье
Быть таким как все,
Нет нежеланья -
опыты души -
Дымок костра,
умножит хаос мира,
И ты
не сотвори себя кумиром,
Как бы стихи не стали
хороши.
*
Я буду писать
О бессонных ночах,
И о снах, что мучительней жизни,
О стрелах,
Что сердце пронзают,
Где места живого
Давно уже нет.
О лунных лучах,
О таящейся зелени листьев,
Что ж чёрных ветвях
Истекают мечтой о весне.
Я буду писать
О живущих ещё
И не сдавшихся мелкой монете,
О мальчиках,
Нервных романтиках,
Что похотью истощены,
О сказочном их превращеньи
В великих поэтов,
О вечном волненьи
И трепете тонкой струны.
Я буду писать...
*
Я рисовал...
Извилинности линий
Не превозмочь
В волнении весны.
Нет вер словам,
Пророчествам,
Провиденьям,
И истинам простым и прописным.
Я рисовал...
Рука легко следила
Стремительным движениям души,
Писал художник
И махал кадилом
Каноник
Небезгрешен
И плешив.
Я рисовал...
Лепились пластилинно
И мыльнопенно
«Грозооблака»,
Любимая
Летела средь оленей
Повязана руками по рогам.
Я рисовал...
И жизнь речетативом
Как в акварели кармы карандаш
Приобретала цвет поспевшей нивы.
Я рисовал...
И в том моя беда.
*
Я гашу в себе
Жажду творчества,
Потому что это не жизнь,
А уход от жизни.
Я боюсь начинать писать -
Мне так трудно остановиться.
Но этот шампиньон
Всё заметнее вспучивает
Броню моего асфальта.
Порою удаётся
Спускать пары
По мелочам,
Но это не решение проблемы.
Жизнь или творчество.
Неизбежно.
Великое волнение творчества.
Единственное.
Во всём.
*
Я очень слабо
чувствую себя.
Судьба висит на волоске,
Но богу
Не до больных,
голодных,
и убогих,
И корчащихся
в цинковых гробах.
*
Плачу.
Слезы в глазах.
Сухие.
Мачты.
Спят паруса.
Штильно.
Возраст.
Прозу писать поздно.
Звезды.
Постпейзаж.
Поземь.
Как хороши, как свежи были розы
Ложившиеся в стихи.
*
Спасенье от зимы - писание стихов,
Банальное бесплодье словоблудья,
Медлительно по тени облаков
Движенье чёрных птиц полупопутных.
К весне, к весне
Куриный солнца шаг,
И тяжело нагруженною, лодкой
Проходит исповеди риф душа
И сердца дном цепляет посерёдке.
Хорошая морозная зима.
Богатый иней - символ плодородья.
Заводит круто механизм природа.
Проблема та же - не сойти б с ума,
Пока стоячие домов дыма
Осеменяют девство небосвода.
*
Мне сегодня всё нравится,
Я отравлен радостью жизни,
Мне так плохо,
Как рисунку наскальному
Видеть
Вялотекущий пейзаж
Малоподвижный
Ближний...
*
Я взорвусь в поэтический мир
Догорающей плетью кометы
Метой вечности -
Страшной приметой -
Светом тьмы.
*
Мне пишется
в тихом
и теплом
и тесном
углу,
Где дикий будильник
грозится
прорваться
трезвоном,
Где птица синица
стучится
в окно
поутру -
Быть богом пора
и пустую
кормушку
наполнить. |
